Деревня художников Эйн Ход.

Что-то я все про историю да про археологию, будто других тем в мире нет.
Все мои многочисленные читатели уже напряглись - да когда же он (то есть я) наконец закончит с этими темными веками - до нашей эры, после нашей эры, в нашу эру. Тут был такой царь, а там был другой царь. А этого царя звали так, а на самом деле его имя совсем другое, и вообще это была царица, а даже не царь.
Да, многочисленные читатели напряглись, я их сейчас всех пересчитаю - один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Ну то есть абсолютно все, никого не пропустил. Я и больше считать умею, только вот читатели закончились.

Этот пост будет совсем даже не про древности, а наоборот - про современность. Точнее, про современное искусство, чтоб ему было хорошо, еще точнее - про тех, кто производит это современное искусство килограммами и декалитрами, а еще более точнее - про место, где живут эти самые производители того самого современного искусства, будь оно неладно.




Все мои внимательные многочисленные читатели (я их всех пересчитал тщательно и внимательно - всего 8 штук) знают как я отношусь к современному искусству. Есть понятие искусство и есть понятие современность. Если рассматривать эти понятия по отдельности, то можно рассказать много чего интересного. А если это объединить, то получится что-то несуразное.
Вот об истоках несуразности немного и поговорим.

Итак, в 1916 году, во время Первой Мировой войны в нейтральной Швейцарии жил да был некий французский поэт по имени Тристан Тцара.
Как это часто бывает, на самом деле его звали Самуэль Розеншток, и он был совсем даже не француз, а румын. Точнее даже не румын, а еврей из Румынии. Бывает и такое, мир вообще полон странных людей.

Что может достичь в жизни человек по фамилии Розеншток? Ничего особенного, может открыть лавку по продаже товаров широкого потребления, больше запала не хватит. А если сменить имя и фамилию на что-то непонятное, но возвышенное? Тогда есть все шансы оставить след в истории, и не только в виде лавки по продаже скобяных и не очень изделий.
Вот, например в Вене жил ребенок, которого при рождении назвали Фридрих Штовассер. Кто бы о нем сейчас хоть что-то сказал? А стоило ему переименоваться в Фриденсрайха Хундертвассера, так его сразу признали выдающимся художником. Я о нем уже писал, это было как поэма Гёте, Иоганна Вольфганга фон.

Так вот, Тристан Тцара, в девичестве урожденный Розеншток решил отметиться в истории. И не придумал ничего лучшего, как основать новый художественный стиль. То есть если застолбить место - то наверняка, чтобы никто другой даже рядом не стоял.
Стиль он основал, осталось дело за малым - придумать новому стилю название. Тристан, который Самуэль думал, думал, долго думал. Утром думал, днем думал, вечером думал, ночью думал. Так долго думал, что даже устал.
Но наконец придумал. И назвал новый стиль просто и незамысловато - дада.
Да, именно так - дада. Или дадаизм, потому что окончание -изм придает солидность всему, куда его только не добавь.

Свое глубоко продуманное решение он обосновал так: На языке негритянского племени Кру это слово означает хвост священной коровы, в некоторых областях Италии так называют мать, оно может быть обозначением детской деревянной лошадки, кормилицы, удвоенным утверждением в русском и румынском языках. Это слово могло быть и воспроизведением бессвязного младенческого лепета. Во всяком случае — нечто совершенно бессмысленное, что отныне и стало самым удачным названием для всего течения.

Теперь все понятно? Нечто совершенно бессмысленное с хвостом священной коровы на языке афроафриканского племени кру стало предтечей всего современного искусства.

Стиль просуществовал недолго. Художники, умеющие рисовать добавили элементы нового стиля в сюрреализм; странные люди, не умеющие рисовать, но тем не менее тоже называющие себя художниками разбавили этим же стилем уже существующие кубизмы, абстракционизмы и прочие супрематизмы.

Стиль попал в кинематограф. Наверняка многие видели замечательный фильм, рассказывающий о том, как сам Энди Ворхолл ест гамбургер. Фильм с прологом и эпилогом, а по накалу не уступает лучшим трагедиям друга нашего, Вильяма Шекспира. Оригинальный фильм длился почти 20 минут, но сейчас сократили до 5 минут.
Эх, не ценят современные люди классику жанра, не понимают высокую игру выдающегося маляра, не могут увидеть накал страстей.
Ах, как он ел, как ел. И пил, кстати.

В музыку стиль тоже попал. Музыка больше других сопротивлялась новым веяниям, все-таки 7 нот, октавы, еще какая-то ерунда. Да и для исполнения требовались голос и слух, хотя бы в минимальных количествах.
Но новые веяния настигли и музыку, появился рэп. Если в примитивном блатном шансоне все песни исполнялись на 3 аккорда, то для рэпа достаточно не аккорда, в всего постоянного повторения двух нот. Музыканты для исполнения рэпа не нужны, голос певцу тоже не нужен, потому что рэп не поют, а бубнят. Осмысленный текст только вредит - пользователь рэпа не должен думать ни о чем, тем более о тексте песни, то есть бубнения со сцены.

При чем тут деревня художников? А вот при чем - один из со-основателей дадаизма по имени Марсель Янко как раз и основал Эйн Ход в 1953 году.
На этом с историей покончим, вдаваться в глубину веков не будем.

В саму деревню въехать на машине нельзя. Надо припарковаться на противоположной стороне шоссе и войти в деревню пешком.
И сразу столб, велосипед и лошадка. Это означает что в деревне живут очень художественные люди.



Девушка с арфой среди кипарисов и электрических проводов.



Скорее всего это Дон Кихот и Санчо Панса.
Впрочем я могу ошибаться, так как рядом со скульптурой не было никаких табличек с названием.



Три амиго или как их там?



В траве сидел кузнечик.
Только с травой как-то не получилось.



Это диптих.
Автор - Бинямин Леви.
Первая скульптура называется The Lovers on wheels.
А я бы назвал - "Первое знакомство. Перед свадьбой".





Это вторая скульптура того же автора.
Оригинальное название Couple in Sardine can.
Я бы тоже назвал по другому, например "Те же после свадьбы".





Пара килограмм современного искусства.







Еще одна работа неизвестного мне автора - Беззаботное детство.





Робот-человек и робот-собака.
За роботами музей Марселя Янко. По непонятной причине музей был закрыт.
Вообще в деревне были закрыты все галереи, музеи и музейчики. Единственное открытое место - мелкий магазин, где можно купить воды. Еще было открыто маленькое кафе с туалетом.
Все остальное погрузилось в послеобеденный сон.





Металлические собаки.





Влюбленные.
Такого типа скульптур везде великое множество, даже неинтересно.



Тройная арка перед жилым домом.
Мелочь, а неплохо.



Попугай.



Украшения на стенах домов.
Чувствуется что здесь живут люди с художественным вкусом.







Мать и младенец.



Еще что-то железное.
Кажется это хамелеон.



Люди на колышках.



Урна.
Оригинально, мне понравилось.



Почтовые ящики.
Название композиции можно приблизительно перевести как hard day night.





Это современное искусство в своих наихудших проявлениях.
художник хотел поведать миру что-то значительное, нов процессе производства шедевра забыл о чем же он хотел рассказать.



Металлические люди.





Это женщина, я знаю.
Не спрашивайте как догадался.



Беседка и стол с шахматами.



Автор в шахматы явно играть не умеет.



Какие-то фигурки гимнастов.



Беседка.



Черный человек.
В одном черном-черном городе, на одной черной-черной улице, рядом с черным-черным домом растет черное-черное дерево и рядом с ним стоит черный-черный человек.
Страшно?
Не бойтесь, он безобидный.



Автобусная остановка.
Неплохо.



Робот во дворе.



Фотография против Солнца.
Нельзя там снимать.



Тут разгул современного искусства.
Продается на вес, тоннами.









Все, пора на выход.
Деревня небольшая. Можно было бы задержаться, но галереи и музеи закрыты, и еще было очень жарко.



Вот так и смотрим на мир, через розовые очки.



Рыба.
Просто рыба.



Опять те же Дон Кихот и Сансо Панса.



И еще одни влюбленные.



Вообще неплохо, и современного искусства было не настолько много.
Надо будет еще сюда съездить в более прохладную погоду.


Продолжение очень скоро последует.